Компания Марии Пахес подобрана тщательно: все складные, невысокие, азартные, мастеровитые. Мужчины заразительно темпераментны, женщины миловидны и стройны, однако начисто лишены харизмы, которой в избытке наделена сама Мария Пахес — высокая, статная, с узким лицом и горящими глазами древней пифии. От прочих именитых авторов-исполнителей ее отличает некая бесшабашная вольность в обращении с каноном, отчего загадочным образом на сцене материализуется сам дух фламенко. Длинные платья Марии Пахес, вопреки всем правилам bata de cola, сшиты из трикотажа, крепдешина, даже шифона — их легкость и мягкость дают ей полную волю. Едва начав двигаться, Мария Пахес сгибается в три погибели, словно от спазма; ее корпус хлещет тяжелым стеблем, отмечая штормовой мощью каждый поворот танцовщицы вокруг оси. Властные и гибкие руки плетут грозные и дивные узоры, избегая фиксации поз,— и в эти моменты напоминают руки Майи Плисецкой, точно так же игнорировавшие академические позиции. Импрессионистская свобода танца Марии Пахес лишь подчеркивает ее мастерство. Кастаньеты щебечут стремительной скороговоркой, меняя тембр и интонацию, будто человеческая речь. Сапатеадо рассыпаются от тишайшего шепота до грозного рыка. Игра с мантоном (гигантской шалью, квадратной, а не треугольной — тоже вопреки традиции) превращается в танцевальный ураган: за смерчевой воронкой, образованной летящими кистями шали, едва угадывается фигура самой танцовщицы.Материал с Чеховского фестиваля в Москве(http://dance-composition.ru/).
